В последние несколько лет, произошел судьбоносный поворот в попытке вновь открыть или воссоздать постфеминистический образ сильного, но мягкого мужчины.
С появлением нового типа мужественности возобновился интерес к образу отца. Среди доминирующих тем в исследованиях, появившихся недавно, доминирует одна: отсутствие отца и стремление к воссоединению с ним.
Ключевым элементом во всех эмпирических, мифологических, сравнительных исследованиях являются страдания брошенного сына, стремление к любящему и эмоционально доступному отцу, способному инициировать сына в мир мужской зрелости, царство «настоящего мужчины». Как выразился Ошерсон, «психологическое и физическое отсутствие отцов в семьях — это одна из главных недооцененных трагедий нашего времени».
Отдаленность отцов ставит сыновей и дочерей в зависимость не о самого человека, а от смены его настроения. Это, по выражению Блая, «темперамент без обучения».
Немецкий психоаналитик Митчерлих предположил, что неспособность отцов разделять со своими детьми интересы их профессиональной жизни день за днем, из года в год, как это было свойственно многим традиционным обществам, создает черные дыры в психике ребенка. На месте заботливого, сильного внутреннего отца появляются демоны. Они подрывают образ отца и говорят ребенку, что работа отца — это плохо и что отец есть зло. Результатом становится широко распространенная «утрата отца», приводящая так к называемому голоду по отцу — тоске по-хорошему или достаточно хорошему отцу или по «внутреннему отцу, которому все равно» (неправильное толкование ребенком отцовской отдаленности). Такой голод связан с широким спектром дисфункций: нарциссизмом, наркоманией, асоциальным расстройством личности и расстройством поведения. Все названные дисфункции создают основу для возобновляющегося из поколения в поколение цикла дефицита отцовского.
Другим следствием такой жизни без отца становится склонность детей, особенно мальчиков, растущих без прямого доступа к отцу, смотреть на него глазами матери. В результате они, как правило, видят мужчин и свою собственную мужественность через призму женского восприятия. Эта тенденция не дает развиться их самоощущению себя как мужчины. Когда такой сын становится отцом, он никогда не чувствует себя в гармонии с сами собой, ведь он связан с самим собой опосредованно — через Другого.
(Генри Абрамович» Перформанс анализа: Позиции юнгианства и иудаизма»)  

  Однажды на пленуме Союза писателей во времена, когда шельмовали Зощенко и Ахматову, Мариэтта Шагинян встала и сказала: «Вот вы все когда-нибудь сдохнете, и о вас сразу забудут, а их будут помнить всегда. А теперь я отключаю свой слуховой аппарат и можете мне возражать».  

  Можно Лермонтова знать плохо,
Можно Фета пролистать вкратце,
Можно вовсе не читать Блока…
Но всему же есть предел, братцы!

Леонид Филатов  

  Юнг говорит, что архетипические фигуры священно опасны, они опасны тем, что они могут выглядеть как пророки.
©  

  Залог эффекта психотерапии — это согласованность выбранного метода и типа личности психотерапевта.
©  

  " — Пусть твоя жизнь проходит так, как устроено «изнутри"твоё сердце.»
Эта фраза для одних — благословение, для других — проклятие.
©  

Некоторые художники изображают солнце жёлтым пятном, другие же превращают жёлтое пятно в солнце.
(Пабло Пикассо)  

  Когда говорят о бесстрашии таких людей, как Сахаров, всегда вспоминаю слова Александра Галича. Это было при мне 1968 году. Его спросили: «Скажите, Вы же такой успешный, почему Вы пишите такие песни, такие вещи? Вам не страшно?! Ведь легче было остаться успешным?»
И он обронил слова, которые для меня очень значимы: «Тема сильнее страха».
Жизненная задача сильнее страха. И в искусстве мы видим сейчас выброс таких уникальных людей. Это тех, кого мы видим, а еще больше тех, кого мы не видим, которые латентно скрыто существуют. С моей точки зрения, почему я говорю: «Искусство быть человеком». Если наука передает равнодушные значения, открывает из, то искусство транслирует, как говорил Выготский «личностные смыслы». Искусство открывает такое, если хотите, именно искусство усиливает вот этот ароморфоз. Происходит уникальная работа не со значением, а со смыслом. И сегодня эволюция за теми, кто породит новые смыслы. Искусство — это порождение совершенно иных смыслов. И как только вы хотите поместить эти смыслы в холодильник того или иного режима, они там протухнут, никакой холодильник их там не удержит. Зато они прорываются и рвутся невероятно.
(Из беседы с психологом, педагогом, публицистом, заведующим кафедрой психологии личности факультета психологии МГУ имени М. В. Ломоносова, Доктором психологических наук, академиком Асмоловым Александром Григорьевичем)  

  Ксюша потеряла маму, когда ей было одиннадцать. Ее мама работала в Москве и в тот день поздно возвращалась домой, ехала в полупустом метро по кольцевой ветке. У нее случился инфаркт, она потеряла сознание, но никто не обратил внимания. Только уже за полночь сотрудник метро, проверяя вагоны, заметил последнего пассажира. Мама Ксюши казалась просто спящей. Он попытался растолкать ее, не смог и вызвал скорую. Но было уже поздно. С тех пор я много думаю о том, как же это страшно: находиться в толпе, но в то же время знать, если вдруг что случится, тебе никто не поможет. Тебя словно не видят.
Алёна Филипенко «Лишний в его игре».  

  Отцовское стремление выбрать «избранного сына», столь очевидное в Библии, имеет и темную сторону. Наличие избранного сына (или дочери) обязательно подразумевает наличие отвергнутого ребенка. Каждое отвержение является источником покинутости, обиды, разочарования и, возможно, агрессии. Один автор, собравший в монографии «Отцовство» очерки о сыновьях знаменитых отцов, ставит этот вопрос наиболее остро: «Любой родитель, который даже думает о наличии"любимого ребенка» виновен в духовном детоубийстве».
Генри Абрамович «Перформанс анализа: Позиции юнгианства и иудаизма»  

  Мария Луиза фон Франц говорит, что в работе всей своей жизни Юнг пытался доказать, что за Анимусом и Анимой в бессознательном мужчине и женщине скрывается еще более могущественное содержание стоящее атомное ядро психики, которое он назвал Самостью, чтобы отличить его от обычного повседневного эго. Самость — это самый глубинный, наиболее могущественный, влиятельный центр смысла. И когда Самость проявляется в мифах, сагах, или в снах людей, она проявляется как образ божественного. На религиозном языке это божественная искра, хранящаяся в глубинах психики каждого человека. И з этого центра проистекают самые глубокие голоса совести, когда человек стремится руководствоваться не общепринятой моралью, но на самом деле своей внутренней совестью, — честной совестью. Также именно с этим центром в конечном счете связана проблема самоутверждения, а самоутверждение возвращает нас опять к греческому понятию «аутократия». Юнг говорит: «Поскольку знания о мире живет в его собственной груди — адепт должен извлекать такого рода знания из знаний о самом себе, ибо Самость, которую он стремится познать есть часть природы, воплощенная благодаря первоначальному единству Бога с миром, — единство Бога с миром: является воплощением Самости. Речь явно идет не о познании природы эго, хотя такое знание гораздо удобнее, частот его путают с самопознанием. По этой причине всякого кто всерьез пытается познать себя, как объект, — обвиняют в эгоизме и эксцентричности. Однако такое знание не имеет ничего общего с субъективным знанием эго о самом себе. Эго — собака, которая гоняется за собственным хвостом или уроборос. Знания, о котором идет речь напротив весьма трудные и требующие моральных усилий исследований, которые так называемой психологии неизвестно ничего. Образованной публики крайне мало. Познать самого себя это значить познать подлинного самого себя, а это не наше эго — это Самость. Вот это некое ядро, вокруг которого организована наша жизнь, которая соединяет нас с чем-то более значительным чем наше личное я, оно то и называется Самостью, которое, как раз и нужно познать».
(из лекции кандидат филологических наук Л.В. Немцева)